Естетика двох світів: Володимир Набоков

В подробной описательности изображения – обманчивая фактурность. Циннцинат Ц. – в определен¬ном смысле прозрачный герой, поскольку сквозь него легко просматривается автор. Цинциннат пишет в тюрьме дневник, рефлексируя не только над историей приглашения на казнь, но и над своей жаждой выразить себя и мир в слове. “Не умея писать, но преступным чутьем догадываясь о том, как должно поступить, чтобы слово обыкновенное оживало, чтобы оно заимствовало у своего соседа его блеск, жар, тень, само отражаясь в нем и его тоже обновляя этим отражением, так, что вся строка – живой перелив; догадываясь о таком соседстве слов, я, однако, добиться его не могу, а это-то мне необходимо для несегодняшней и нетутошней моей задачи” [20]. Здесь звучит знакомая по работам символистов мысль об ограниченности возможностей поэтического языка, о том, что поэт пишет о невыразимом, намекая на него, вслушиваясь в тайное, “нетутошное”, главное пряча в молчание. В то же время набоковская изобра¬зительность, играя парадоксальной метафорой и реализуя ее, целиком принадлежит постсимволистскому времени, многими чертами перекликаясь с сюрреализмом. Изображение в романе “Приглашение на казнь” особенно ощутимо разворачивается одновременно в двух плоскостях. Фантомность реального мира и подлинность ирреального образуют мир без границ, подвижный, аморфный, неуловимый, настоящий мир сновидений. Почти повторяя манифесты сюрреалистов, Цинциннат Ц. пишет: “называемое снами есть полудействительность, обещание действительности, ее преддверие и дуновение, ... они содержат в себе, в очень смутном, разбавленном состоянии,– больше истинной действительности, чем наша хваленая явь, которая, в свой черед, есть полусон, дурная дремота...” [21].

Яркий метафоризм, который иногда определяет образность целого текста, дает возможность Набоко¬ву, оставаясь в пределах философии символизма, модернизировать свой стиль, подступая к философии и эстетике двоемирия с другой стороны: с той стороны, откуда реальное и ирреальное действительно меняются местами. Но, в отличие от сюрреалистов, для которых две реальности равноправны, Набоков их видит как низший и высший мир: “Он есть, мой сонный мир, его не может не быть, ибо должен же суще¬ствовать образец, если существует корявая копия” [22].

Примечания

1.Парадоксальным образом сошлись эти ситуации в первом (1990 г.) собрании сочинений Набокова, изданном на родине: предисловие к нему написал В.Ерофеев, который трактует Набокова как эстета, эгоцентриста и блестящего стилиста, а послесловие принадлежит О.Дарку, который дает “срез” критических оценок 20-30 годов и приводит множество подобных мнений.

2.Фомин С. “Стихи пронзившая стрела” (Тема творчества в поэзии В.Набокова) // Вопр. лит. - 1998. - № 6. - С.41.

3.О проблеме творчества в романе “Дар” подробно: Липовецкий М. Эпилог русского модернизма (Художественная философия творчества в “Даре” Набокова) // Вопр. лит. - 1994. - № 3. - С.72-95.

4.Липовецкий М.– С. 75.

5.Липовецкий М.– С. 92.

6.Александров В. Набоков и “серебряный век” русской культуры // Звезда. - 1996. - № 11. - С.216.

7.Гинзбург Л. Человек за письменным столом. - Л.: Сов. писатель, 1989. - С.387.

8.Набоков В. Машенька // Набоков В. Собр. соч. в 4 т. - М.: Правда, 1990. - С. 110.

9.Набоков В. Приглашение на казнь // Набоков В. Собр. соч. в 4 т. - М.: Правда, 1990. - Т.4. - С. 29-30.

10.Приглашение на казнь.– С. 130.

11.О влиянии А.Блока на творчество В.Набокова: Александров В. Набоков и “серебряный век” русской культуры // Звезда. - 1996. - № 11. - С.215-230; Сендерович С., Шварц Е. “Лолита”: По ту сторону порнографии и морализма // Лит. обозрение. - 1999. - № 3. - С.63-72.

12.Приглашение на казнь.– С. 40.